Парень повернул голову, и его свеча вдруг потухла так же неожиданно, как и зажглась.

– Этьен! – позвала еще раз, сделала шаг, остановилась и вдруг ощутила чужое присутствие. За спиной кто-то стоял. Я видела горбатую тень в трепещущем круге света, что лежал у босых ног. Почувствовала, как от чужого дыхания шевелятся волосы на затылке.

И поняла, что сейчас заору, совсем как Аньес, которой в очередной раз показалось, что за окном кто-то есть. Заору, и пламя коснется деревянных стен, осветит коридор, и станет светло, словно ясным днем.

Пусть сюда сбегутся слуги, пусть спустится сам Затворник…

Пусть на меня смотрят как на скорбную умом…

Все равно. Сейчас я буду кричать, если смогу набрать в грудь воздуха, если только смогу…

Снова раздался смешок, и я не выдержала. Не смогла. Бросилась к ближайшей двери, ударила рукой, взвизгнула от боли, пнула ногой. Вместо крика с губ сорвалось что-то, похожее на икоту.

Через один бесконечный миг дверь распахнулась, в пламени свечи я увидела лицо Криса и едва не расплакалась от облегчения. Бросилась ему на грудь, приговаривая невпопад:

– Слава Девам, это ты… Слава Девам…

Воск из наклонившейся свечи закапал рыцарю на рукав рубашки. Эх, видела бы меня сейчас маменька! Да даже если бы видела, ничего бы не изменилось. Наверное, у каждого наступает момент, когда условности и нормы, что казались такими правильными, видятся полной нелепостью. Возможно, так на самом деле и выглядит взросление. Или сумасшествие. Хотя я всегда считала, что первое мало чем отличается от второго.

– Что ты здесь… – начал он, но я перебила:

– Там кто-то стоял! Кто-то… – Я обернулась.

Коридор за спиной был пуст. Никаких смешков, ветра и горбатых теней. Обычные стены, пол и потолок, укутанные темнотой.

– Там кто-то стоял! – выкрикнула, словно этот кто-то немедленно должен был устыдиться и выйти на свет.

– Тихо! – скомандовал барон, схватил меня за руку и втащил в комнату.

Дверь захлопнулась. Парень поднял руку и потушил мою свечу, оставив нас в полной темноте.

– Там и в самом деле кто-то был, – прошептала я.

– И ты решила развлечь его своим обществом?

– Нет, я…

– Разве тебя не учили не бродить по ночам в чужих домах?

– Нет, я…

– Я так и понял, что нет.

– Кто-то царапал мою дверь, – наябедничала упрямо.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и я разглядела едва тлеющие угли в камине, стул, стол, на котором тоже стоял поднос с ужином, кровать со смятым бельем.

– В мою тоже, но, вместо того чтобы открыть этому «кому-то», я придвинул к входу сундук, пусть скребется на здоровье, если когтей не жалко. – Крис отступил, оглядел меня с головы до ног – от растрепанных волос до босых ступней.

Я опустила взгляд и увидела, что он тоже без обуви.

– Хотела проведать Мэрдока, – оправдывалась я, хотя звучало так себе.

Страхи отступили, словно испугались чужого присутствия. Нет, не отступили, а притаились, чтобы наброситься с новой силой, как только я останусь в одиночестве. Может, и в самом деле заглянуть в дом целителей, выпросить микстуру от лишних мыслей, говорят, есть такая.

– Проведала?

– Да, я…

– Рад за тебя, ну и за него, само собой. – Рыцарь отошел к окну.

– Крис, ты невозможен, – наконец высказалась я и даже топнула от избытка эмоций.

– Точно, поэтому самое время вернуться к себе и выспаться, завтра нам понадобятся силы, чтобы выбраться отсюда.

– Завтра за нами прибудет дирижабль Академикума.

– Я тоже надеюсь на это, но…

– Да нет же. – Я поставила подсвечник на сундук рядом с дверью и обхватила здоровой рукой больную. – Целительница сказала, что точно прибудет, поэтому завтрак распорядились подать раньше.

Оуэн развернулся и несколько секунд пристально смотрел на меня.

– То есть даже слуги в курсе, что нас отсюда заберут?

– Да. – Я переступила с ноги на ногу, как-то мне было неуютно под его взглядом.

– Очень интересно. А к какой вышке он прибудет, слуги не сообщили?

– Не знаю. Что тебе не нравится? По-моему, надо радоваться.

– Давай начинай. – Он взмахнул рукой, посмотрел в окно, а потом попросил: – Только сначала подойди.

– Крис, я…

– Ивидель, прошу тебя, подойди ко мне.

Вот чего-чего, а этого я точно не ожидала. И даже отсоветовала себе радоваться раньше времени, уж больно хмуро он смотрел. Первый шаг, второй… Я обошла кровать и остановилась напротив рыцаря. Эо, самая маленькая из лун, почти не видная из этого окна, лишь слегка разгоняла ночную тьму, делая наши лица похожими на кукольные.

– Что ты…

Но он снова не дал мне договорить, лишь молча отступил на шаг и, указав рукой на окно, спросил:

– Что ты видишь?

«Тебя», – хотела ответить я, так как взгляд упорно возвращался к рыцарю. Что могло быть нового за окном, если я выглядывала в него половину ночи? Ничего.

– Наводит на раздумья, – между тем сказал Оуэн, и я наконец сосредоточилась на ночной улице.

В отличие от моего, окно Криса выходило в небольшой садик, причем разбит не в прошлом веке, а как минимум одну зиму назад. Клумбы обнесены гранитными камнями, черная земля завалена прошлогодними листьями, кусты укрыты мешковиной, лавочку тоже красили, пусть и давненько, а вот засохшее дерево не мешало бы спилить…

Это было похоже на падение, когда долго бежишь в гору, а потом падаешь и никак не можешь отдышаться. Воздух со свистом проходит в легкие, кажется, его так мало, что практически нет совсем.

Дерево… Высохший до белизны ствол, корявые, торчащие к небу ветки, так похожие на спицы или когти какого-нибудь механического чудовища. Я уже все это видела, как и Первый форт. Как Илистую нору, на белом камне которой стояла такая же коряга. И пусть ее сучки были иными, путь два или три склонялись до земли, тогда как здесь все ветви смотрели в небо. Они были слишком похожи, чтобы отмахнуться от этого сходства.

– Меня не оставляет мысль, – продолжал говорить Крис, – а что, если дирижабль с этим вашим Виттерном все же спускался в Запретный город? Но мы ушли. Нас увели.

– Что? – не поняла я. – О чем ты говоришь?

И тут поняла, куда указывал рыцарь. На что. Ему не было дела до старого, выбеленного временем ствола, он никогда не был в Илистой норе и не мог отметить сходства. Рыцарь указывал на стоящую чуть дальше за оградой вышку для швартовки дирижаблей.

– Да я и сам не знаю о чем. – Он опустил руку и потер глаза. – Глупо звучит, да? Ну, есть у князя вышка, меня больше удивило бы, если бы ее у него не было. Просто рассуждаю, брус еще этот… Почему мне кажется, что князь не сказал нам всей правды по поводу путаницы в Академикуме?